Автор - Франко Серпа, статья из книги "The Puccini Companion: Essays on Puccini's Life and Music". Меня особенно пропёрло от этого:
"...любая пуччиниевская драма может быть сведена к двум компонентам: любовному импульсу и образу смерти. (выделение моё) Пуччини, очевидно, воспринимал эрос как единственную первопричину всего сущего, эрос, лишённый жизненности и нравственной надежды."
Ещё отрывки:
"Тоска" - не драма о побеждённой любви, как "Манон Леско" и "Богема", а трагедия о превосходстве террора. Двое романтических персонажей-артистов - взрослые люди (впервые в опере Пуччини), и они заметно лишены юношеской невинности и врождённой склонности к добру. Безрассудство и слепая экзальтация обрекают их страсть и рождённое ею искусство на гибель в ловушке, расставленной с хладнокровным коварством.
В музыке "Тоски" порок, который Пуччини впервые изучает с тревогой, принимает черты бесстрастности, повторения и, на более глубоком уровне, неподвижной, бесформенной угрозы. Ему чужд язык человеческих привязанностей, так же, как музыкальному языку, через который он выражен, чужда логика тональной и хроматической гармонии. Тема Скарпиа, громко и масштабно открывающая оперу, состоит из трёх неродственных аккордов (си-бемоль мажор, ля-бемоль мажор, ми мажор), первый и последний из которых разделены увеличенной четвертью - так называемым "дьявольским" трёхтоном. Как нам хорошо известно, этот тематический рисунок, чёткий и полный скрытого значения, возникает на всём протяжении оперы (до середины 3 акта, когда двое жертв полны надежд и попадают в ловушку). Он привлекает внимание и своим появлением парализует любой другой смысл."
Дальше много музыковедения про то, что присутствие темы Скарпиа в любом её виде, которую автор приравнивает к теме смерти, "притягивает к себе сильные чувства и мечтания и уничтожает их": например, при разговоре Анджелотти и Каварадосси о колодце, который К. считает надёжным и верным убежищем, возникает отголосок темы Скарпиа, давая нам понять, что эти двое уже обречены, что бы они сами о своём положении ни думали. Честно говоря, музыковедение настолько заумное, что я даже не совсем представляю, о чём речь, ибо нужно владеть такими терминами, как фригийский лад, лидийский лад, трезвучие и т. п. Если вкратце, автор, анализируя музыку, утверждает, что всё, "любая мысль о жалости, любая эмоция" извращаются и трансформируются в нечто противоположное, начиная с Те Деума - религиозной процессии во славу Бога, сплетённой с NC-17 эротическими фантазиями Скарпиа, до расставления Тоской свечей у головы трупа.
"Даже благоуханная меланхолия римского рассвета и утра теряется в глухом зловещем рокоте нижнего ми* [Тон самого большого колокола собора св. Петра, который Пуччини вплёл в оркестровую ткань прелюдии к 3 акту "Тоски". - Прим. пер.]; и здесь тоже виден знак рока в "дьявольском" соотношении си-бемоль мажора, которым завершается рассветный пейзаж, и ми-минора последующей скорбной элегии (в самой музыке пейзажа уже было нечто тревожное - лидийская версия ми-мажора служит мимолётным намёком на тему Скарпиа).
Что там нравилось Ницше у двух величайших пророков пессимизма, Шопенгауэра и Вагнера? "Крест, смерть, могила." До Пуччини, до "Тоски" никому из итальянских музыкантов - возможно, никому из представителей итальянского искусства вообще - не удавалось прийти к соглашению с этими мрачными, сложными принципами."
Ну, положим, насчёт "креста-смерти-могилы" автор преувеличивает - Пуччини всё-таки не Вагнер и не Шопенгауэр. Но наблюдения насчёт эроса и танатоса в творчестве Пуччини сформулированы отлично. И музыковедческий материал ценный.