Алис Миллер, "Драма одарённого ребёнка и поиск собственного Я":
lib.rus.ec/b/68789/read#t1Буду сюда постить избранные отрывки.
Речь в этой книге пойдет о пациентах, бывших эмоционально и интеллектуально одаренными детьми и временами удостаивавшихся похвалы родителей за свои достижения. Почти все они уже на первом году жизни научились пользоваться горшком и в возрасте от полутора до пяти лет довольно успешно ухаживали за своими братьями и сестрами.
Согласно широко распространенному мнению эти люди – гордость своих родителей – должны быть полностью уверены в себе. На самом деле – ничего подобного. Действительно, за что бы они ни брались, все у них хорошо или даже отлично получается, ими восхищаются, им завидуют, они легко добиваются успеха. Но для них самих пользы от всего этого нет никакой, они подвержены депрессиям, часто испытывают чувство душевной пустоты и самоотчуждения, а также ощущение полной бессмысленности своей жизни. В ситуациях, когда они не могут соответствовать идеальным представлениям о том, какими они должны быть, их мучают страхи, чувство вины и стыда. <...>
При описании присущей детству этих пациентов психологической атмосферы я руководствовалась следующими постулатами.
1. Ребенок с самого начала желает, чтобы его уважали и воспринимали всерьез, таким, какой он есть.
2. «Таким, какой он есть» означает, что даже грудному ребенку хочется выразить свои чувства и ощущения.
3. Ребенок способен расторгнуть свой эмоциональный симбиоз с матерью и постепенно начать независимое существование лишь при наличии атмосферы уважения и принятия его чувств родителями.
4. Предпосылки для здорового развития ребенка могут возникнуть лишь в том случае, если его родители сами выросли в здоровой атмосфере. Тогда у него появляется чувство защищенности, способное породить доверие к себе.
5. Родители, в детстве жившие в другой атмосфере, сами всю жизнь ищут людей, которые живут их интересами, полностью понимают их и серьезно к ним относятся, ибо их родители таковыми не были.
6. Эти поиски, конечно, не могут увенчаться полным успехом, ибо самые первые дни после рождения ребенка навсегда остались в прошлом.
7. Однако неутоленная и неосознанная – в силу наличия у человека защитных механизмов – потребность вынуждает человека удовлетворять ее заменителями до тех пор, пока он не узнает историю своей жизни, загнанную в бессознательное.Читаю дальше - блин, хоть всю книгу выкладывай, там что ни слово - то золото.
читать дальше[Психотерапия] не в состоянии вернуть нам ушедшее детство или изменить жизненные обстоятельства. С помощью иллюзии нельзя исцелить душевные травмы, и рай гармонии, чуждой внутренней раздвоенности, на который так надеются люди, пережившие душевные травмы, оказывается недосягаемым. Но постижение человеком правды своей собственной жизни и преодоление раздвоенности дают ему возможность уже в зрелом возрасте вернуться в свой собственный мир чувств. Это далеко не рай, однако способность искренне скорбеть и переживать оживляет душу.
Одним из обнадеживающих моментов в процессе психотерапии является то, что пациент порой осознает на эмоциональном уровне, что вся с такими усилиями и с такой самоотверженностью завоеванная «любовь» взрослых оказывалась предназначенной отнюдь не тому, кем он был на самом деле, что восхищение его красотой, одаренностью, достижениями воздавалось именно красоте, достижениям, а не ему самому. В его душе вновь пробуждается маленький одинокий ребенок, который спрашивает: «А что если бы я предстал перед вами злым, уродливым, раздражительным, завистливым и беспокойным? Какой тогда была бы ваша любовь? А ведь я и такой тоже. Означает ли это, что вы любили не меня, а того, за кого я себя выдавал? Возможно, воспитанный, предсказуемый в своих чувствах, любящий родителей, понятливый, послушный ребенок в сущности совсем не был ребенком? Что вообще случилось с моим детством? Не лишили ли меня его? Я ведь никогда не смогу вернуться туда и наверстать упущенное. С самого начала я был взрослым ребенком. Может быть, взрослые тогда просто использовали мои способности мне во зло?»
Эти вопросы вызывают у человека чувство глубокой скорби, они связаны с вытесненной в бессознательное болью, однако в результате всегда рождается новая душевная инстанция (которая была чужда матери) – порожденная скорбью эмпатия к собственной судьбе. Один из моих пациентов, у которого способность к эмпатии только возникала, рассказывал о своем сне: ему снилось, что тридцать лет назад он убил ребенка, и никто не помог ребенку спастись. (А ведь именно тридцать лет назад его ближайшие родственники заметили, что он стал очень замкнутым, вежливым и послушным, но зато не проявлял больше никаких чувств).
Итак, выяснилось, что подлинное Я после десятилетий «молчания» пробудилось к жизни благодаря заново обретенной способности чувствовать.
Проявления чувств после этого уже воспринимаются человеком серьезно, он их не высмеивает, не издевается над ними, хотя порой они еще долго остаются в сфере бессознательного, и на них просто не обращают внимания: подход к ним иногда так же осторожен, как и раньше, когда родители общались с ребенком, а он еще не мог словами выразить свои потребности. Даже став уже взрослым (но оставаясь в душе ребенком), нельзя было ни сказать, ни подумать: «Я могу быть печальным или счастливым, если что-то меня печалит или делает счастливым, но я не обязан веселиться ради кого-то и не должен ради других скрывать свои заботы, страхи или другие чувства. Я вправе быть злым, и никто не умрет и не будет страдать из-за этого, я вправе приходить в неистовство, если меня что-то оскорбляет, не боясь потерять моих родителей».
Как только взрослый человек начинает всерьез принимать свои нынешние чувства, он сознает, что раньше скрывал от себя свои чувства и потребности и что это был его единственный шанс выжить. Он чувствует облегчение, поскольку может позволить себе испытать чувства, которые раньше пытался в себе заглушить. Он все отчетливее понимает, что он, пытаясь себя защитить, порой открыто издевался над своими чувствами, иронизировал над ними, сомневался в них, не воспринимал их всерьез или старался о них забыть. Постепенно человек начинает размышлять над тем, почему он, будучи взволнованным, огорченным или потрясенным, раньше всегда совершал насилие над собой. (Например, когда у шестилетнего мальчика умерла мать, тетя сказала ему: «Будь мужественным и не плачь, иди теперь в свою комнату и поиграй во что-нибудь».) Во многих ситуациях он по-прежнему видит себя со стороны, спрашивая себя постоянно, проявления каких чувств от него ожидают, но в общем и целом пациент чувствует себя уже несколько свободнее.
Естественный процесс выздоровления продолжается. Пациент начинает свободно выражать свои чувства, становится менее податливым, однако, имея определенный детский опыт, все еще не может поверить, что это никак не связано с опасностью для жизни. Воспоминания подсказывают, что отстаивание своих прав неизбежно влечет за собой отрицательное отношение или даже наказание. Однако этот этап необходимо пройти, чтобы затем ощутить чувство свободы и получить возможность ощутить себя личностью. Впрочем, выздоровление может начаться вполне безобидно. Человек просто внезапно ощущает наплыв чувств, которые он предпочел бы проигнорировать, но уже поздно, пространство для проявления подлинных эмоций свободно, и вернуться в прежнее душевное состояние теперь невозможно. И человек, в далеком детстве запуганный и «зажатый», может пережить ранее совершенно недоступные ему ощущения.
Как мне всё это знакомо. Очень трудно позволить себе чувствовать определённые эмоции и не бояться, что это повлечёт за собой наказание или опасность. Особенно это относится к отрицательным эмоциям. "Как же я могу позволить себе сердиться и злиться? Меня ведь не будут любить после этого!"
Трудно понять, что тебя могут любить не за что-то и не за то, какая ты, а просто так. Я много лет стараюсь убедить себя в том, что это возможно, но пока мне это удаётся плохо.читать дальшеВ ребенке, эмоциональная сфера которого выхолощена, так как он выполняет требования близких родственников, дремлют силы противодействия такому поведению. В пубертатный период некоторые подростки выбирают новые ценности, прямо противоречащие ценностям их родителей; они формируют новые идеалы и пытаются их осуществить. Но если эти устремления не обусловлены ощущением своих естественных потребностей и чувств, подросток начинает подлаживаться под новые идеалы точно так же, как раньше он подлаживался под желания родителей. Он вновь будет отвергать свое подлинное Я с целью снискать признание и любовь сверстников или приятелей. Но все это не спасает его от депрессии. Ведь даже став взрослым, такой человек не является самим собой, он не знает и не любит себя; он делает все, чтобы его кто-то любил, поскольку в детстве крайне нуждался в этом. Он надеется, что, подлаживаясь под чувства других, сумеет добиться своего.
Ребенок вынужден приспосабливаться, чтобы сохранить иллюзию того, что его любят, к нему испытывают привязанность, желают ему добра. Иначе он не выживет. Взрослый в этом не нуждается. Он вполне способен трезво взглянуть на себя и увидеть истинную подоплеку многих своих поступков.