Пятнадцатилетний Райнхард - Кирхайсу: "В будущем у меня не будет недостатка в водителях и охранниках. А ты должен будешь командовать тысячами кораблей по моему приказу".
Так и хочется сказать вместо "по моему приказу" - "во имя моё". И ведь ни слова не преувеличил, паршивец. Ни слова. Выполнил именно то, что задумал ещё в десять лет, точь-в-точь.
И ещё: "Надеюсь, на вражеской стороне найдутся талантливые люди. Иначе противник не стоит того, чтобы с ним сражаться."
Скажи такое любой другой пятнадцатилетний пацан, можно было бы только улыбнуться такой заносчивой похвальбе. Но всё, что говорит Райнхард, он говорит с непоколебимой уверенностью, не допуская и мысли о том, что может быть как-то иначе. Его слова снисходительной улыбки не вызывают. Это и есть та самая харизма, она же талант, она же гордость, эпичность и Один знает что ещё. Этот мальчик уже в пятнадцать лет был Императором и вёл себя соответственно - за что его адски ненавидело командование. Таким стать нельзя, хоть ты из кожи лезь вон. Львами только рождаются.
Но, разумеется, всё это не мешает Райнхарду в 15 лет оставаться 15-летним мальчишкой - устраивать дружеские перебранки с Кирхайсом, спорить, кому из них рулить крутым танком, и вспоминать о пирогах Аннерозе, жуя невкусную чёрную горбушку из армейского сухпайка.
А ещё этот мальчик впервые в жизни убивает человека. Убивает не издалека, не из бластера, а руками - так, что чужая кровь брызгает ему на щёку. И на его красивом юном лице не отражается абсолютно ничего. Это действительно страшно.