После чрезвычайно информативного болгарского
интервью Веселины Кацаровой на переводе
этой статьи из "Сан-Франциско Кроникл" я просто-таки отдохнула душой. Родной, любимый английский язык, как я тебя раньше не ценила...
Объект статьи молчалив по натуре, в отличие от Веселины, и из одних его ответов на вопросы материала особо не сделаешь. (В молодости он вообще ограничивался репликами вида "Да" - "Нет" - "Не знаю", чем, наверное, приводил журналистов в отчаяние. ) Поэтому статья состоит в основном из впечатлений других людей, фактов биографии и т. п. Тем не менее, тоже довольно занимательное и информативное чтение.
Заглавие, увы, плохо поддаётся переводу из-за игры слов, ну да неважно.
много буквСтивен Уинн
Сан-Франциско Кроникл, 15 октября 2003
«Сэмюэль Рэми внушает людям страх. Обладатель зловещего раскатистого баса, известный во всех оперных театрах мира своими ролями князей тьмы – Мефистофель в «Фаусте» Гуно, Дьявол в «Осуждении Фауста» Берлиоза, главная роль в «Мефистофеле» Бойто – американский певец окружён тёмным, внушающим трепет ореолом.
- Когда я впервые приступал к работе с ним, - говорит Дональд Ранниклс, музыкальный директор Сан-Франциско Опера, - я боялся его до смерти. Считал, что человек с таким царственным голосом непременно будет смотреть на меня сверху вниз и относиться с пренебрежением. Этот голос, он вас пугает.
Ранниклс – как и все, кому довелось работать с Рэми, как любой, кто видит его в первый раз – скоро понял, что такому впечатлению не нужно верить ни на йоту. Добродушный, скромный почти до застенчивости, неизменно весёлый и обходительный со всеми, от дирижёров до обслуживающего персонала, Сэмюэль Рэми – это Кларк Кент от оперы.
- Сэм – душка, - говорит меццо-сопрано Фредерика фон Штаде, неоднократно выступавшая с ним вместе и певшая на его свадьбе. – Он всегда всё знает, всегда спокойный, милый со всеми и любит посмеяться. Он просто надёжный, как скала, Сэм.
На сцене же, в результате естественного преображения, которое сам певец не может должным образом объяснить, взору является демонический супергерой во всём своём блеске. И, как будто одного голоса недостаточно, – богатого и звучного во всём диапазоне, от верха до низа, безупречно ровного и почти пугающе гибкого – Сэмюэль Рэми на сцене источает тёмную харизму.
Его пронзительные глаза, пышная грива седеющих волос и величественно-суровый сценический облик снискали ему славу не только в демонических ролях, но и в образах коварного Ника Шэдоу из «Похождений повесы» Стравинского, четырёх злодеев из «Сказок Гофмана» Оффенбаха и многих других. Список его гастролей мог бы послужить справочной картой ведущих оперных театров мира – Метрополитен Опера, Ла Скала, Парижская опера, Ковентгарден, Венская Штаатсопер. На его счету более 80 дисков, он носит звание наиболее часто записываемого баса мира.
- Не знаю, - говорит 61-летний Рэми, когда его спрашивают о причине такой приверженности образам злодеев. – Вряд ли это как-то связано со мной лично. Просто эти роли очень хорошо подходят моему голосу.
[реклама, не имеющая непосредственного отношения к статье, опущена]
Уроженец Канзаса, Рэми насквозь американский, можно даже сказать, Среднего Запада артист. Присущая жителям этих мест молчаливость, почти отвращение ко всему, что можно истолковать как хвастовство или самовосхваление, сочетаются со врождённым оптимизмом, верностью и спокойной целеустремлённостью.
- Я склонен думать, что в итоге всё будет хорошо, - говорит Рэми, когда мы беседуем с ним вечером в Опере, а над нашими головами периодически с рёвом проносятся «Синие Ангелы» [эскадрилья ВМС США, часто выступающая в авиашоу над крупными американскими городами]. На протяжении 33 лет у него один и тот же вокальный педагог, Армен Бояджян. Рэми не одобряет вызывающего и высокомерного поведения на репетициях. "Жизнь слишком коротка, чтобы создавать неприятные ситуации," - заявляет он.
Но, как замечает бывший генеральный директор Сан-Франциско Опера Лотфи Мансури, это не из-за отсутствия уверенности в себе, а знание, когда и где эту уверенность следует показывать:
- За все эти годы Сэм ничуть не изменился. Он самоутверждается и демонстрирует свой талант на сцене. В жизни он такой ерундой не занимается.
Уроженец городка Колби, штат Канзас, с населением в 5 тыс. человек, Рэми рос, играя в спортивные игры и слушая Элвиса Пресли и Пэт Бун.
- Я даже купил себе белые туфли, - со смущённой улыбкой признаётся Рэми.
Отец Рэми был мясником. Мать, хористка в церковном хоре, всегда пела, занимаясь домашними делами, и поощряла Сэма и его двух братьев и сестру ходить в школьные и районные вокальные кружки.
- Мне кажется, у моего старшего брата, тоже баса, голос был лучше, чем у меня, - говорит Рэми.
Рэми ни разу не задумывался об опере, пока его приятель в Канзасском государственном университете не предложил ему отправить пробную запись на прослушивание для летней программы в Колорадо Централ-Сити-опера. Первыми операми, которые он увидел – «Дон Жуан» и «Трубадур» - стали те, в которых он пел в хоре.
Централ-Сити-опера изменила жизнь Рэми. «После того лета я наивно решил, что хочу быть оперным певцом», - говорит он. Рэми перевёлся в Государственный университет Вичита, в котором была хорошая оперная программа, и не оглядывался назад. Две встречи с выпускниками Нью-Йорк Сити-опера определили его следующий шаг. В Колорадо Рэми познакомился с басом Норманом Трейглем. Артур Ньюман, его преподаватель вокала в университе Вичита, тоже пел там.
Рэми влюбился в Нью-Йорк с первого взгляда, как только приехал туда в конце 60-х («И я по-прежнему его обожаю»), но его продвижение вперёд несколько замедлилось. В какой-то момент, сменив очередного учителя вокала и зарабатывая на жизнь сочинением рекламных объявлений для издательства, он стал серьёзно подумывать о том, не бросить ли ему всю эту затею.
Наконец, в 1973 году он дебютировал в Нью-Йорк Сити-опера в «Кармен». Европейский дебют последовал в 1976 году на Глайндборнском фестивале. Постановка «Ринальдо» в Хьюстон Гранд-Опера в 1975 году, с Мэрилин Хорн в главной роли, оказалась особенно успешной. В то время произведения Генделя были редким явлением на оперной сцене, но Рэми понравился богато украшенный стиль музыки. Когда Хорн пела Ринальдо в 1984 году в Метрополитен Опера, она настояла, чтобы именно Рэми исполнял роль Арганта. Так состоялся его дебют в Метрополитен.
Изначальная любовь Рэми к барокко, богатым фиоритурам Верди и особенно к бельканто (Россини, Беллини) и отказ от более тяжёлого немецкого репертуара (Вагнер, Штраусс) в их пользу, скорее всего, была предопределена заранее. «У него природный итальянский голос», - говорит Мансури.
Рэми не может сказать с уверенностью, почему он стал петь то, что поёт. «У меня не было особого опыта с немецким языком, - говорит он. – Итальянский и французский репертуар был мне почему-то удобнее.»
Но он очень хорошо знал возможности своего голоса, и что нужно делать, чтобы сохранить его надолго. Рэми со своим менеджером довольно рано решили не принимать роль царя в «Борисе Годунове» Мусоргского, пока ему не исполнится 50. Впервые он спел эту партию в 51 год. Сейчас он говорит, что хотел бы попробовать петь Вагнера, пока голос ещё позволяет. Может быть, ещё «Фальстафа» Верди. Совсем недавно он начал петь Скарпиа в «Тоске» Пуччини.
В оперных кругах любят обсуждать голос Рэми почти так же, как любят его слушать и работать с ним.
- Он удивительно красив во всём диапазоне, - говорит хормейстер Сан-Франциско Опера Ян Робертсон. – И очень выразителен.
- Я слышу абсолютно цельный, лишённый переходов голос, - утверждает Ранниклс. – Мне кажется, сейчас голос Сэма стал более глубоким, с тёмным и сочным звуком. Думаю, здесь имеет значение то, что он часто возвращается к Моцарту. Жаль, что не все певцы вешают у себя над кроватью библейскую заповедь вокалиста: «Не переставай петь Моцарта».
Сам Рэми с присущей ему сдержанностью признаёт, что вполне доволен своим инструментом. Возможно, для возвращения к партиям бельканто ему сейчас требуется больше времени и усилий, но с диапазоном нет никаких проблем.
- С возрастом верхи у меня стали даже лучше, - говорит он.
Помимо замечательных технических характеристик голоса, Рэми обладает природной способностью драматически им играть. Слушатели Сан-Франциско Симфони могли на прошлой неделе получить великолепное тому подтверждение, когда в Дэвис-Холл Рэми пел брата Лоренцо в драматической симфонии Берлиоза «Ромео и Джульетта». Голос, по-стариковски дрожащий, когда Лоренцо видит мёртвую Джульетту, позднее обретает жёсткую силу, громоподобную ярость, лирическое легато и яркий, сияющий блеск в соответствии с чувствами, которые испытывает персонаж.
В 61 год Рэми даже не думает об уходе со сцены. Как у любого певца мирового класса, его выступления распланированы на годы вперёд. И он ни в коем случае не останавливается на достигнутом. В прошлом году на оригинальном двойном вечере трагедии/комедии в Лос-Анджелесской опере он пел в «Замке герцога Синяя Борода» Бартока [на редкость печальная и готическая опера] и «Джанни Скикки» Пуччини.
В ролях герцога Синяя Борода (с меццо-сопрано Денис Грейвз в роли Юдифи) и Джанни Скикки, двойной вечер в Вашингтонской Национальной опере, 2006
- Я, на самом деле, умею быть смешным, - говорит он в редком и сдержанном проявлении саморекламы. – Об этом мало кто знает.
Второй брак Рэми, заключённый в прошлом году с певицей Линдси Рэй Ларсен, оказался для него «очень счастливым», как утверждает фон Штаде. «Он выглядит моложе, чем когда-либо. И он всегда был сердцеедом.»
Рэми, теперь живущий в Чикаго, недавно впервые стал отцом. О себе он говорит неохотно, но когда речь заходит о 4-месячном Сэмюэле Гае, названном в честь отца, Рэми торопится извлечь на свет Божий фотографии ребёнка.
- Только посмотрите, - восклицает рабочий сцены. – Какая прелесть.
- Да, - вторит ему Рэми. – Действительно, прелесть.»
"Best wishes, Samuel Ramey". В роли Дон Жуана в Метрополитен Опера, 1990.Меня, на самом деле, потрясает тот факт, что заштатный американский городок с населением в пять тысяч человек и половиной коров дал миру одного из лучших оперных певцов итальянского направления. Пути Музыки неисповедимы.
А ещё он отчасти похож на Веселину, и, наверное, потому мне и нравится - не потому, что похож, а просто я люблю таких людей. Здравомыслие, полное отсутствие звёздной болезни, скромное обаяние в жизни по контрасту с ярким и броским сценическим обликом, природный актёрский талант и большая драматическая выразительность. Очень хотелось бы посмотреть на него в роли Синей Бороды, меня чрезвычайно увлёк сюжет этой оперы.
Чёрт, что бы мне родиться лет на 15 пораньше... Я бы и Веселину могла увидеть на сцене, и его...P. S. Кабалетта Ашшура из "Семирамиды" Россини. Вообще я в этой опере всегда любила хорошего парня Арзаче, тем более, что его поёт меццо, но, посмотрев на
этого Ашшура, я готова изменить своё мнение...